Жизненное призвание Академика Агабекова

Владимир АГАБЕКОВ — известный ученый в области физико-химии органических соединений в конденсированной фазе. Академик, доктор химических наук, профессор, заслуженный деятель науки Республики Беларусь. Организовал и 22 года возглавлял Институт химии новых материалов (ИХНМ) Национальной академии наук Беларуси.

С 2020 года — заведующий отделом и почетный директор ИХНМ.

Достижения, за которые он удостоен многочисленных наград и премий, заключаются в решении фундаментальных и прикладных проблем по созданию новых видов материалов различного функционального назначения. Под его руководством проводятся совместные научные исследования отечественных и зарубежных ученых, в результате чего создаются наукоемкие химические продукты, а также компоненты и перспективные технологии.

За выдающиеся заслуги, вклад в развитие научных исследований и создание перспективных разработок, укрепление международного авторитета НАН Беларуси, достижения в подготовке научных кадров высшей квалификации Владимиру Агабекову присвоено звание «Ученый года Национальной академии наук Беларуси — 2020».

— Владимир Енокович, что повлияло на ваш выбор профессии? Химия — это то, чем вы увлекались с детства?

— Родился я в Грозном 19 января 1940 года. Мама была домохозяйкой, отец — партийным и советским работником. До войны он занимал должность секретаря райкома партии. Во время войны был комиссаром корпуса, дважды получал тяжелые ранения, но прошел весь фронт. Уже в мирное время его назначили заместителем председателя горисполкома, позже — директором треста «Водоканал».

В семье было двое детей: я и старший брат (у нас разница десять лет). Брат стал врачом, по распределению уехал на Сахалин, где проработал более десяти лет. Там же первым запустил искусственную почку и успешно работал над кандидатской диссертацией. Я всегда считал брата непререкаемым авторитетом, очень его любил и даже вслед за ним планировал стать медиком. Правда, в старших классах решил, что лучше пойти в институт международных отношений — захотел стать дипломатом и имел для этого все предпосылки: хорошо учился, знал историю, в том числе российской и советской дипломатии, много читал.

По окончании школы я получил золотую медаль и, в принципе, мог поступать куда угодно. Но в итоге в силу ряда обстоятельств поступил на химико-технологический факультет Грозненского нефтяного института.

Благодаря школьной подготовке учеба в вузе мне давалась легко. У нас вообще был сильный курс. Например, Саламбек Хаджиев впоследствии стал академиком Российской академии наук, работал министром химической и нефтехимической промышленности СССР, позже — директором Института нефтехимического синтеза имени А.В. Топчиева РАН. 

После окончания института пять человек из нашего потока оставили еще на год в спецгруппе для углубленного изучения английского языка с перспективой работы за границей. Об этом есть запись в моем дипломе. Однако в итоге мы все получили распределение в разные города СССР. Я выбрал Минск, в котором до этого ни разу не был, но много слышал о нем от друзей-спортсменов. Направление мне дали на работу стажером-исследователем в Институт физико-органической химии (ИФОХ) Национальной академии наук Беларуси, в котором, кстати, работаю по совместительству до сих пор.

Навсегда запомнил тот июль 1963 года. Но тогда я еще не представлял, что это первая ступенька на пути в большую науку.

— Кто стал вашим учителем, наставником на этом пути?

— Мне очень повезло: их было двое. Первый — Николай Иванович Мицкевич — в то время заместитель директора и заведующий лабораторией физической химии Института физико-органической химии. Он как принял меня на работу стажером-исследователем в свою лабораторию, так и провел по жизни к профессиональным вершинам до доктора наук. Второй наставник — профессор из Ногинского научного центра РАН — Института химической физики имени Н.Н. Семенова в Черноголовке Евгений Тимофеевич Денисов, у которого я работал во время одной из первых стажировок в Москве.

Под их руководством защищал кандидатскую диссертацию в Минске и докторскую — в Черноголовке.

Когда бы кто ни спрашивал, что я сделал в науке, всегда отвечаю: создал ИХНМ. Горжусь тем, что за двадцать лет институт стал одним из ведущих в нашей стране и признан за рубежом. Для меня ИХНМ — дело жизни, то, ради чего стоило пойти в науку.

— Какие моменты в научной карьере вы считаете прорывными?

— Каждый этап становления в профессии и науке отмечен определенными событиями.

Перед защитой докторской диссертации по результатам исследований жидкофазного окисления органических соединений, работая над монографией «Механизм жидкофазного окисления кислородсодержащих соединений», я понял, что этот процесс достаточно хорошо изучен и решил заняться другой областью исследований — физико-химией органических соединений в тонкопленочном (субмикронной толщины) состоянии, в том числе в двумерно организованных системах. Эта область была одним из новых для Беларуси направлений химической науки, которое сейчас представляет собой фундаментальные основы нанотехнологий. Такая смена специализации создала предпосылки для множества других глобальных событий. 

Но, пожалуй, впервые ощущение профессионального признания пришло с предложением, сделанным Александром Павловичем Войтовичем (в то время он был президентом НАН Беларуси), создать уникальный для Беларуси НИИ. Было ясно, что нашей стране необходимы разработки, направленные на создание на основе отечественного сырья наукоемкой малотоннажной химической продукции. Именно это дает возможность с минимальными затратами, без привлечения дорогостоящего оборудования и в небольших объемах производить модификаторы, пластификаторы, ингибиторы и другие добавки, способные наделять многотоннажный продукт новыми свойствами.

Институт химии новых материалов организован в октябре 1998 года на базе отдела кинетики и реакционной способности ИФОХ, где я работал, и Технологического центра НАН Беларуси. Время показало, что это был верный путь.

Когда бы кто ни спрашивал, что я сделал в науке, всегда так и отвечаю: создал ИХНМ. Горжусь тем, что за двадцать лет институт стал одним из ведущих в нашей стране и признан за рубежом. Для меня ИХНМ — дело жизни, то, ради чего стоило пойти в науку. Четыре года подряд — с 2010-го

по 2013-й — за достижение наилучших результатов научной, научно-технической, инновационной и производственной деятельности он заносился на Доску почета НАН Беларуси.

И сегодня, приезжая на работу, думаю о том, не сколько сделано, а сколько еще предстоит сделать. Приятно, что молодая смена идет — талантливая, инициативная, грамотная.

Владимир Агабеков со своими докторантами, членами-корреспондентами НАН Беларуси: Андрей Иванец сейчас — министр образования, Александр Рогачев — директор Института химии новых материалов

— Ежедневный труд ученого предполагает максимальную концентрацию внимания и высокую работоспособность. Для вас это выработанная годами привычка, чувство ответственности или преданность профессии?

— Это совокупность всего перечисленного. Как следствие — по-другому уже не умею.

Вообще отношение к работе — один из критериев оценки человека, будь то ученик или сотрудник. С годами, только войдя в лабораторию, стал с первого взгляда определять: вот этот — трудяга, который «горит» своим делом и готов «пахать» и день и ночь, а вот этот — будет отлынивать и в лучшем случае работать строго по часам. Никого не осуждаю, но, как показывает жизнь, разница в отношении к работе сказывается на времени достижения ее результатов. Нужно любить свою науку, а не себя в ней. У работника, который занимается научной деятельностью, всегда ненормированный рабочий день, и к этому надо быть готовым, если хочешь чего-то добиться.

— Насколько, по-вашему, для успешной работы ученого важны общение и сотрудничество с единомышленниками и последователями?

— Это неотъемлемая часть повседневной деятельности. Главное — взаимное уважение, понимание и поддержка в коллективе. Я был очень благодарен и в то же время горд, когда в 1998 году все сотрудники отдела в ИФОХ (а это 32 человека!) перешли вслед за мной в только что созданный ИХНМ. Это лучшее доказательство полного доверия ко мне как руководителю. Чтобы заслужить такое отношение, руководитель в первую очередь должен заботиться о работниках, а не преследовать собственные интересы. В противном случае неизбежен либо его уход, либо распад коллектива.  

Сегодня, считаю, ученым разных направлений надо теснее взаимодействовать — налаживать междисциплинарную кооперацию. Собственно, наш институт это и делает: совместно с коллегами из институтов физики, математики, экспериментальной ботаники, физико-органической химии, общей неорганической химии, биоорганической химии и других академических и научных учреждений проводим исследования, разрабатываем оригинальные материалы и технологии. 

— Как вы думаете, какую роль в развитии страны играет человек, который посвящает жизнь науке?

— Основополагающую. Создание наукоемких отечественных продуктов — залог стабильного развития страны. ИХНМ, например, много работает с промышленными предприятиями Беларуси. В этом плане, считаю, будущее за малотоннажным производством, которое дает значительный экономический эффект, и за импортозамещением с помощью отечественных разработок и технологий.

Яркое тому подтверждение — ОАО «СветлогорскХимволокно». Так, продукция нашей разработки по получению модифицированного волокна арселон-Br нашла применение и под заказ поставляется за рубеж. На эту продукцию получен Европейский и Евразийский патенты. Другой пример импортозамещения: по разработке нашего института на данном предприятии построено опытно-промышленное производство, необходимое для получения светостабилизатора (ДНС), который раньше закупался за рубежом, для арселона-Br. Плановая мощность установки — 25 тонн в год. Внедрение этой технологии позволит ОАО «СветлогорскХимволокно» избавиться от зависимости от поставок светостабилизатора извне и обеспечить стабильный выпуск волокна арселон-Br. В перспективе — создание новых типов волокон и получение инновационных импортозамещающих продуктов.

По сути, малотоннажная химия — это выпуск не только определенного вида наукоемких продуктов, но и компонентов для повышения качества и улучшения свойств крупнотоннажной продукции. Для производства малотоннажной химической продукции можно использовать исходные вещества, полупродукты, целевые продукты и отходы действующих крупнотоннажных химических производств. 

— Существуют ли в Беларуси научные школы в вашей области знаний?

— Из всех известных мне научных школ 1970—2000-х я бы отметил школы академиков — химиков Николая Федоровича Ермоленко и Федора Николаевича Капуцкого, физико-химиков Бориса Васильевича Ерофеева и Николая Ивановича Мицкевича, химика-неорганика Вадима Васильевича Свиридова, химика-биоорганика Афанасия Андреевича Ахрема, а также членов-корреспондентов — химика-органика Юрия Артуровича Ольдекопа и химика-аналитика Григория Лазаревича Старобинца.

На сегодня, считаю, частично остались лишь школы Свиридова и Ахрема. То, что их так мало, по-моему, связано с объективными причинами: временным фактором и постсоветским статусом ученого.  

— Насколько для национальной науки важны международные связи? Какие международные контакты лично для вас стали самыми значимыми?

— Международное сотрудничество для НАН Беларуси — это значительный объем экспорта наукоемкой продукции. С другой стороны, для нас, ученых, это площадка, база для освоения перспективных разработок. Также это источник дополнительного финансирования.

За прошедшие годы объем выполненных контрактных работ превысил 12 миллионов долларов. Это было сотрудничество с Китаем, Южной Кореей, Канадой, Индией, Вьетнамом, Казахстаном, Арменией и другими странами. Наиболее значимые контракты реализованы с Саудовской Аравией — с учеными из King Abdulaziz City for Science and Technology (KACST).    

— Что вас стимулирует, когда кажется, что силы на пределе?

— Когда чувствую, что устал, предпочитаю отдохнуть. Посмотреть телевизор. Почитать. Когда все валится из рук, считаю, важно не зацикливаться на сиюминутной проблеме, а видеть мир гораздо шире и богаче.  

— Какие качества цените в людях?

— Сужу по себе: ответственность, честность и доброжелательность. Не делю сам и не люблю, когда другие делят людей по должностям и званиям. Одинаково уважительно разговариваю и с министром, и с рабочим.

И еще, считаю, нельзя постоянно просить — лучше стараться хоть иногда говорить «возьми».

— Как вы распоряжаетесь свободным временем?

— Как ни странно, работаю. Что-то читаю, пишу. В последнее время с удовольствием конспектирую учебное пособие «Оптика» профессора Александра Александровича Маскевича.

Стараюсь уделять побольше времени правнуку, ему 5 лет: играем в прятки, догонялки. Начали посещать шахматную школу.

Встречаюсь с коллегами в неформальной обстановке.

Сегодня весь интеллектуальный потенциал должен быть направлен на решение проблем, возникающих в результате внешних ограничений, и я убежден в том, что наша молодежь с этими задачами справится.

— Что бы вы посоветовали молодым ученым?

— Химия — наука не простая, но очень увлекательная. Поэтому я хочу пожелать тем, кто только начинает работу в этой области, не бояться экспериментировать и по-настоящему погружаться в профессию. Только так могут появляться новые, интересные, необходимые нашей стране открытия и технологии. Молодым ученым нужно ориентироваться на выполнение междисциплинарных проектов, чтобы уже на стадии магистратуры или аспирантуры физик, химик, механик и медик работали вместе. Именно так рождаются авангардные проекты, которые позволят вывести белорусскую науку на новый уровень.

В настоящее время в связи с беспрецедентными экономическими санкциями и негативным отношением США и ряда западных стран Евросоюза к нашему государству мне представляется, что все научные интересы должны быть подчинены, в первую очередь, интересам страны, а не своим личным. Сегодня весь интеллектуальный потенциал должен быть направлен на решение проблем, возникающих в результате внешних ограничений, и я убежден в том, что наша молодежь с этими задачами справится.

ФОТО Виктория Анискевич-Клопоцкая