«В этой декарбонизации есть что-то против нас, но сама идея очень важна!»

Такое мнение глава республики Татарстан Рустам Минниханов  высказал на полях международного нефтегазохимического форума в Казани.

Пленарная сессия «Решение Европейского союза о декарбонизации.  Год спустя», которая стала гвоздем деловой программы Татарстанского нефтегазохимического форума, позволила уточнить российский взгляд на мировую зеленую повестку. Причина неоднозначных оценок происходящего в этой сфере объясняется во многом конкретным местом той или иной страны в цепочке «добыча-поставка-переработка-использование». Россия относится к странам — поставщикам энергоресурсов. Поэтому идеи углеродной нейтральности и энергетического перехода, превалирующие сейчас в Европе, затрагивают внешнеэкономические интересы многих российских нефте- и газодобывающих компаний. Нет, от самой идеи энергоперехода никто в России не отказывается, но реперные точки на этом пути расставляют несколько иначе, чем в странах — потребителях углеводородов.

ЭКОЛОГИЧНО VS ЭНЕРГЕТИЧНО

На европейскую зеленую повестку за последние два года наложились санкционные ограничения в отношении российского газа, принимаемые в Европейском союзе. В итоге страны ЕС в ожидании зимы, прогнозируя дефицит приходной части энергетического баланса, уже не могут целиком полагаться на возобновляемые источники энергии и вынужденно подбирают срочные варианты, которые позволили бы пройти предстоящий осенне-зимний сезон с наименьшими проблемами для домашних хозяйств и промышленного сектора.

В Германии, например, на данный момент эксплуатируют три АЭС. Согласно плану отказа от атомной энергетики их должны были бы отключить в конце декабря 2022 года. Но буквально на днях стало известно, что правительство страны решило сделать это только с одним реактором, а два — задействовать в качестве резервных до весны 2023-го. Тем временем местные политики и представители деловых кругов настаивают на том, что срок эксплуатации немецких АЭС надо продлить хотя бы до 2024 года.

Справедливости ради следует признать, что с точки зрения политики декарбонизации экономики АЭС — на 100% углеродно нейтральные источники, и претензии к ним в Германии появились исключительно под давлением «зеленых» политиков после аварии на Чернобыльской АЭС в 1986 году и японской Фукусиме в 2011-м. Более трезвый взгляд на атомную энергетику в итоге можно считать разумной корректировкой прежних европейских подходов. Однако, как выясняется, этого будет явно недостаточно, чтобы в кратко- и среднесрочной перспективе заместить российский газ в Европе, от которого та сама отказалась. Потребуется включать в работу угольные тепловые электростанции (ТЭС). «Грязный» уголь может стать своего рода «переходным энергоносителем» на пути к зеленой энергетике, хотя еще совсем недавно в этом качестве рассматривался российский газ.

И если раньше Европа активно приобретала российский уголь, то со вступлением в силу в августе текущего года очередного, на этот раз угольного, эмбарго ежемесячные отгрузки российского угля в Европу сократились на 77%. Его заместили ископаемым топливом из ЮАР и Колумбии. Но мало того, что это стоит гораздо дороже, чем поставки из РФ, так еще и, по оценкам специалистов, уголь из ЮАР, например, содержит больше серы, что отрицательно сказывается на состоянии окружающей среды вблизи европейских угольных станций. Заодно теряет актуальность и идея углеродного налога. Напомним, что Евросоюз планировал с 2023 года ввести такой сбор на импортные товары, производство которых сопровождается большими выбросами парниковых газов. Подразумевалось, что под этот налог подпадут поставки российского газа. Даже было подсчитано, что углеродный налог коснется более 40% российского экспорта. Но, судя по всему, в ближайшее время случится так, что платить этот налог практически никто не будет.

Словом, странам ЕС, очевидно, предстоит скорректировать планы по декарбонизации, так как наращивание мощностей возобновляемых источников энергии и развитие электротранспорта требуют избытка генерации электричества и внушительных инвестиций, а они с учетом избранной в Европе стратегии отказа от российских энергоносителей оказываются недоступными в период дефицита традиционных источников энергии и высоких цен на них.

ТОПЛИВО ОТ СЕРДЦА

Татарстан называют нефтяным сердцем Российской Федерации, ведь основу экономики республики составляет нефтегазохимический комплекс — он занимает около 63% общего объема промышленного производства. По итогам 2021 года на территории Татарстана добыто 34,5 млн тонн нефти, переработано свыше 20 млн тонн. И это не предел: здесь продолжается строительство крупных промышленных производств. В то же время как признанный в России центр компетенций в области добычи и переработки нефти и нефтяного сырья Татарстан большое внимание уделяет повышению экологической безопасности, сокращению выбросов парниковых газов.

— Экологически чистая среда — основа благосостояния общества, — открыл пленарную сессию, посвященную декарбонизации на современном этапе, Рустам Минниханов.  — Вопросы промышленной безопасности, внедрение зеленых технологий всегда будут для нас актуальны. Указ Президента Российской Федерации Владимира Путина о сокращении выбросов парниковых газов полностью соответствует естественному запросу людей на базовые блага: чистый воздух, питьевую воду, леса и поля. Бережное отношение к окружающей среде — ответственность каждого гражданина. В глобальном смысле это «проект», для реализации которого требуется консолидация усилий государства, бизнеса, общества. В современном мире все процессы так или иначе связаны с использованием углеводородов. С одной стороны, доступные энергоресурсы — базовые и необходимые условия конкурентоспособности национальной экономики. Но, с другой стороны, углеводороды — это не только топливо и энергия, но и ценнейшее сырье для нефтехимии. Напомню крылатое высказывание Менделеева: «Сжигать нефть и газ в топке — все равно что растапливать печь ассигнациями».

Глава Татарстана отметил, что республика продолжает внедрение информационных технологий, которые обеспечивают расширение сети мониторинга выбросов загрязняющих веществ, прогнозирование и предупреждение аварий, снижение углеродного следа в производстве. При этом подчеркнул, что стимулирование перехода на зеленые технологии должно быть взвешенным и учитывать интересы как бизнеса, так и общества.

Озвучил Рустам Минниханов и проблемы, с которыми на пути к декарбонизации сталкивается как Татарстан, так и Россия в целом.

ЭФФЕКТ ПАУТИНЫ

О том, что сейчас наблюдается замедление темпов декарбонизации, заявил заместитель председателя правления ПАО «Газпром» Олег Аксютин. По его мнению, «это усугубляется снижением экономического роста в западных странах и ослаблением международной кооперации». Влияние на глобальные и национальные планы по сокращению выбросов парниковых газов оказал ряд знаковых событий.

— Усиление международной санкционной политики неоднозначно отразилось на процессе энергоперехода разных стран, — подчеркнул Олег Аксютин.  — Некоторые поставили более амбициозные цели по уходу от импорта ископаемых ресурсов. Другие, наоборот, вернулись к угольной элекро- и теплогенерации.

В то же время, отметил топ-менеджер «Газпрома», долгие годы в западных странах последовательно создавалась система финансовых, инвестиционных, рейтинговых институтов, которые подталкивали топливно-энергетический комплекс к так называемому энергопереходу. По факту все это сформировало эффект паутины, в которую последовательно затягивали энергетические компании, создавая соответствующее общественное и политическое давление.

Олег Аксютин предположил, что в странах ЕС вскоре начнется увеличение концентрации парниковых газов, а темпы декарбонизации продолжат снижаться. В качестве примера спикер привел газопровод «Северный поток-2»:

— Санкции имеют реальные негативные последствия для экологии. Каждая минута неработы газопровода — это дополнительные 8 тонн CO₂ в связи с поставками газа по другим углеродоемким трубопроводным маршрутам.

По словам Аксютина, процесс перехода к низкоуглеродной экономике имеет не только экологическую основу, но и «четкие цели экономического характера»: ослабление зависимости от импорта углеводородов и повышение конкурентоспособности технологически развитых стран. Но в итоге это, по мнению спикера, привело к ослаблению энергетической безопасности.

— В России тоже есть приверженцы углеродной нейтральности по западному образцу — с квотированием, с углеродным рынком и так далее, —  

напомнил Олег Аксютин.  — Кто-то находится под воздействием пропаганды в западных СМИ, кто-то действует по незнанию реальной цели такой политики, кто-то думает на этом заработать, как на хайпе. Однако достичь реального снижения негативного воздействия на окружающую среду и климатическую систему можно лишь путем экологизации нашей промышленности и транспорта, а также повышения энергоэффективности во всех сферах производства и потребления. Во главе угла должно быть рациональное природопользование, а не искусственные квоты, рынки виртуальных единиц, штрафы и так далее.

— Мы понимали, что в этой декарбонизации есть что-то против нас, — так Рустам Минниханов отреагировал на доклад заместителя председателя правления ПАО «Газпром».  — Но сама идея декарбонизации очень важна. Она предполагает решение ряда задач: например, развитие рынка газомоторного топлива, повышение эффективности теплоизоляционных материалов для снижения карбоновых выбросов. В этом плане нам интересен опыт коллег из Китая, Бахрейна, ОАЭ. Но когда наши партнеры (в кавычках) пытаются решить проблемы перехода на зеленые технологии за счет других стран — это несправедливо.

КОНТУРЫ БЕЗОПАСНОСТИ

В продолжение темы выступил генеральный директор ПАО «Татнефть» Наиль Маганов, который подчеркнул, что для компании «углеродная нейтральность, вопросы экологии — это не вопрос трендов, а долгосрочная политика со дня основания, то есть уже 60 лет». Он поделился планами «Татнефти» начать улавливать углекислый газ в местах концентрированного выброса — на нефтеперерабатывающих заводах, нефтехимических предприятиях и ТЭЦ: в частности, разрабатываются проекты соответствующих установок, работающих на российских химических сорбентах. Кроме того, в числе значимых решений по снижению выбросов — закачка CO₂ в нефтяные пласты для повышения нефтеотдачи.

Еще одной составляющей проекта по декарбонизации являются «лесные» программы «Татнефти», которые стартовали еще в 2000 году, а с 2013-го в Татарстане запущен проект «Лес от АЗС», в рамках которого определенная часть выручки (2,7 копейки) от покупки одного литра бензина или дизтоплива на заправках компании неизменно тратится на высадку зеленых насаждений. Всего за эти годы нефтяники посадили в различных районах Татарстана более 13 млн деревьев.

— Мы ни с кем не соревнуемся, — подчеркнул Наиль Маганов.  — Мы просто делаем то, что считаем обязанными делать.

О кратном ужесточении в Российской Федерации экологических норм за последние 20 лет напомнил генеральный директор ООО «СИБУР» Михаил Карисалов. Этому способствовали как развитие технологий, так и Федеральный закон «О наилучших доступных технологиях», а также значительно увеличившиеся размеры штрафов, которые «простимулировали работу на предприятиях по формированию контура безопасности».

— Роль государства очень значительна, и она заключается не только во введении драконовских штрафов, — заметил руководитель «СИБУРа».  — У нас действует программа соглашений с Росприроднадзором, который фактически создает правила игры между компанией и регулятором. В то же время углеродная нейтральность — достаточно хитрая штука. Запрет дизельных автомобилей и перевод их на электрическую тягу — это позиционируется как углеродная нейтральность. Но электричество для этих машин не берется из воздуха, ведь так? Есть огромное количество условно небольших отдельных решений, которые в совокупности приводят к кардинальному снижению профиля экологической нагрузки при реализации того или иного инвестиционного проекта. На Амурском газохимическом комплексе, на «Запсибе», на всех наших инвестициях все просчитано по максимуму. Да, часто на стадии реализации это сопровождается дополнительными затратами, но в итоге именно так создается если не нейтральность, то практически полная безвредность.

НОВАЯ «ВАЛЮТА»

Тем временем на Московской бирже состоялись первые в России сделки по продаже углеродных единиц. Цена стартовала с 900 рублей за единицу, всего их было продано 20.

По информации Российского энергетического агентства (РЭА) Минэнерго России, на торги были выставлены первые единицы, полученные сахалинской компанией «ДальЭнергоИнвест». Конечная цена за каждую единицу составила 1 тысячу рублей.

— Мы видим, что спрос есть, — прокомментировал «премьеру» директор Национальной товарной биржи (входит в группу «Мосбиржа») Никита Захаров.  — И спрос на данный момент выше, чем предложение. Отчасти это потому, что только-только заработал реестр углеродных единиц и такого большого количества зарегистрированных климатических проектов нет.

Как пояснила генеральный директор компании «Контур», выступающей оператором реестра углеродных единиц, Оксана Гогунская, в России зарегистрирован пока только один климатический проект, однако к запуску планируются еще три.

Предполагается, что в рамках проекта компании «ДальЭнергоИнвест» до конца 2031 года будут выпущены 1 832 углеродные единицы.

Механизм купли-продажи квот на выбросы в атмосферу, в который сейчас вплетается та самая «валюта» под названием углеродные единицы, был озвучен еще во времена Киотского протокола — в конце 1990-х. Он основан на том, что страны и предприятия, которые показывают низкий уровень загрязнений, могут продавать свои квоты тем, кто производит избыточные объемы парниковых газов. 2000-е положили начало созданию соответствующей инфраструктуры: климатические биржи появились в европейских городах — Париже, Лейпциге, Осло, в американском Чикаго и в некоторых других регионах, например, в Сингапуре, где торгуются углеродные фьючерсы и свопы на стандартные объемы выброса. Одна углеродная единица эквивалентна одной тонне предотвращенных выбросов или поглощенного CO₂.

В России реестр рынка углеродных единиц начал функционировать с 1 сентября 2022 года. Его участники могут регистрировать климатические проекты, выпускать углеродные единицы в обращение и проводить с ними сделки. Тогда же власти Сахалинской области начали эксперимент по ограничению выбросов парниковых газов, который продлится до 31 декабря 2028 года. Ожидается, что в рамках этого эксперимента Сахалинская область должна достичь углеродной нейтральности к концу 2025-го: местные власти, экологическое и бизнес-сообщества намерены добиться того, чтобы антропогенные выбросы парниковых газов в регионе были меньше или равны поглотительной способности местных экосистем. Если этот план сработает, то крупнейший остров России, богатый полезными природными ископаемыми — нефтью, углем, газом, металлами, станет первой в мире по-настоящему чистой территорией.

ФОТО Наталья Нияковская, открытые источники