РАТНЫЙ ТРУД БОРИСА КОВАЛЯ

Борис Коваль на фронт не попал, семнадцать ему исполнилось в 44-м году. После призыва его отправили на курсы командиров младшего армейского состава пехоты, хотя паренек просился в танковые войска ― ему очень хотелось получить специальность водителя.

Не потому, что чувствовал тягу к баранке, а потому, что жила семья Коваля бедно, а быть шофером означало иметь гарантированный достаток. В своем колхозе в Кировоградской области Борис работал трактористом. «Но даже документов, дающих право управлять трактором, у меня не было, ― вспоминает он. ― А я хотел получить специальность шофера».

Когда через полгода закончилась учеба, и Коваль получил звание курсанта-стрелка, он написал рапорт с просьбой направить его в одну из авиачастей, базирующихся в Одессе. Там он рассчитывал получить долгожданное удостоверение водителя. Но судьба распорядилась по-иному. Война к тому времени закончилась, однако в Западной Украине в 1946 году вовсю орудовали банды украинских националистов-бандеровцев.

― И хотя по документам наш отряд направлялся на заготовку дров, фактически мы получали задания выслеживать пособников бандитов среди местного населения, ― рассказывает Борис Яковлевич.

― Но так уж получилось, что ни в каких архивах не осталось свидетельств о том, что я участвовал в операциях по зачистке. Водителем Коваль все-таки стал. До 1951 года он служил в одной из воинских авиачастей под Одессой. Возил заместителя командира подразделения, и посчастливилось молодому бойцу дважды встретиться с самим маршалом Жуковым, которого он боготворил. В те годы Георгий Жуков командовал Одесским военным округом. Послевоенный разгул бандитизма требовал твердой руки и железного порядка. О крутом нраве всенародно любимого маршала знал и Коваль. И смог убедиться в этом, когда увидел, как маршал сорвал погоны с молодого лейтенанта за то, что тот, в нарушение приказа, ехал ночью во время проведения секретной операции с включенными фарами.

― Жуков был не только строг, но и справедлив, ― вспоминает Борис Яковлевич.

― Помню, как получив известие, что в карауле, среди вверенных мне солдат есть нетрезвые, я помчался на пост, даже не успев толком  одеться. И в таком виде попался на глаза командующему. То, что я стою перед самим Жуковым, не сразу понял ― сказалось волнение. Но, видимо, мой ответ на вопрос: почему я одет не по форме, его устроил, и взыскание меня миновало. В 52-м году Коваль демобилизовался по состоянию здоровья. Вернулся он в ту же Кировоградскую область, в тот же колхоз в Песчанобродском районе, откуда призывался.

― Нищета была невообразимая, ― качает головой Коваль.

― Денег в колхозе не платили, а ставили трудодни. Из одежды у меня было только то, в чем я демобилизовался. Родители ждали от меня помощи, государству надо было платить налог, а чем? К тому же надо помнить, что в то время колхозникам не давали на руки документы, чтобы не сбежали в поисках лучшей жизни. О лучшей жизни он узнал от зажиточного сельчанина, вернувшегося из Туркмении.

Вот, где заработки, вот, где люди живут, не зная нужды и печали! Всеми правдами и неправдами удалось Ковалю раздобыть себе документы и отправиться в далекий путь на одолженные с трудом деньги. Из старого пожарного шланга он соорудил себе обувку, перетянул нитками дыры на армейских галифе, и в таком виде появился в поселке Кумдаг Ашхабадской области. Работы хватало, в любой конторе, куда он заходил, рады были новой паре рабочих рук. Борис искал, где больше платят, и выбрал тампонажную контору Небит-Дагского нефтепромысла. Поначалу он работал водителем цементировочного агрегата, а затем мастер, заметив способного паренька, перевел его на должность слесаря по ремонту автомашин. Непривычно жаркий климат, нехватка воды, отсутствие дорог ― все эти трудности смягчались приветливым и добродушным отношением к русским.

― Туркмены безошибочно чувствовали, что к русскому человеку всегда можно обратиться за помощью, и платили радушием и доверием, ― замечает Борис Яковлевич. Работал он старательно, а платили хорошо, так что за несколько лет босоногий паренек смог заработать себе на «Волгу» и стал подумывать о женитьбе. Невесту помогли подыскать родные, в колхозе, где раньше работал Борис. Он всегда был заводилой, играл на многих музыкальных инструментах и был желанным гостем на любой вечеринке. Буфетчица Люба и молодой нефтяник, приехавший в отпуск, приглянулись друг другу при встрече в сельском клубе. Уезжали они в Туркмению уже вместе.

До 1966 года работали они там, пока Борис из газет не узнал об открытии месторождения нефти в Белоруссии. Решение перебраться укрепилось после приезда в Речицу с целью осмотреться:

― Я взял отпуск, купил костюм и фетровую шляпу. По приезду зашел в только что образованную тампонажную контору «Белоруснефти», и тогдашний директор Михаил Кульков приказал мне собираться с ним на заливку колонны. В чем был одет, в том и отправился на цементаж. После этого в Туркмению послали запрос на меня и я, устроившись в Речице, смог перевезти сюда семью. Жену его тоже с нетерпением ждали, она должна была приступить к работе диспетчером. Вплоть до выхода на пенсию, до 1982 года Борис Коваль работал в тампонажной конторе машинистом цементировочного агрегата. И сейчас, несмотря на 87-летний возраст, бодр и активен.

Во дворе дома он показывает турник, где регулярно подтягивается, рассказывает, как в любую погоду проходит пешком более двух километров. С фотокорреспондентом Вячеславом Суходольским мы застали Бориса Яковлевича за приготовлением вишневого варенья. В углу комнаты лежали большие стопки газет и журналов, которые ветеран перечитывает на досуге. В праздник ― День Независимости, он, как всегда, планировал встретиться со своими друзьями, бывшими коллегами, ветеранами. И хотя на парадном кителе Коваля нет воинских орденов и медалей, зато там множество наград за ударный труд ― его вклад в Победу и в благосостояние Родины.