В трамвайном управлении ОАО «Мозырский НПЗ» слесарем-электриком по ремонту подвижного состава трудится Станислав МАЛАЩУК — реставратор икон и предметов старины, иконописец, художник, гравер, давно и заслуженно снискавший уважение в среде коллекционеров и знатоков искусства.
Занятие для небожителей?
По признанию нашего героя, он всерьез увлекся рисованием во время учебы в военном училище. Офицер в отставке Малащук более 20 лет отдал службе в армии. И куда бы его ни забрасывала жизнь, этюдник всегда был с собой. Акварель, масло, пастель — Станислав Никанорович занимается различными видами живописи. Об иконописи он долгое время даже не помышлял, ведь для человека с советским прошлым это искусство явно было чуждым. — Все получилось совершенно случайно, — рассказывает собеседник. — Когда я учился в военном училище, на кафедре марксизма-ленинизма был преподаватель, полковник. На лекциях он частенько произносил такую фразу: «Да бог с ней, с этой марксистско-ленинской философией! Давайте поговорим о старине». И начинал рассказывать про иконы. Мне стало интересно. Рисовал-то я с детства, но чтобы иконы писать — такого даже не мог представить. Мне казалось, что на это способны только небожители. Позже, в 1990-е, когда отношение к религии поменялось, я стал ближе к церкви и начал пробовать писать. Но прежде получил благословение от владыки Петра, бывшего епископа Туровского и Мозырского. По правде сказать, для того чтобы заниматься иконописью, одного благословения мало, требуется настойчивое и терпеливое изучение этого искусства. И не только по книгам. Есть нюансы, о которых нигде не прочтешь. Их надо прочувствовать. Поэтому я много ездил с владыкой Петром по монастырям Подмосковья и на месте постигал секреты мастерства. В Софрино, например, меня впечатлила большая иконописная мастерская. В отдельном помещении за стеклом люди работали с позолотой, а остальные сидели и писали лики. Я удивился: почему они за стеклом? Потом, когда сам начал заниматься иконописью, понял: чтобы не было движения воздуха. Листок сусального золота тоньше папиросной бумаги. Махнул неосторожно рукой — и он полетел, смялся и пропал. Я обращал внимание и на другие моменты, связанные с иконописью, старался изучить различные школы, разбирался с сюжетами. В начале 1990-х реставрационные мастерские Грабаря издали учебник — считанное количество экземпляров. Посмотрел я, сколько эта книжка стоит, и поник — зарплаты в то время были смешными. Тогда владыка Пётр твердо сказал: «Забирай!» — и заплатил за учебник. Потом я купил себе большой альбом «Современная православная икона» (и сейчас активно им пользуюсь). Приехал домой, сказал жене, сколько он стоит, так она два дня молчала. Но книжка стоящая! Это сейчас в Интернете много всего, а тогда ничего не было. Естественно, я не мог не изучать творчества Андрея Рублёва, которое считается одной из вершин мировой культуры. Однако дошедшие до нас его иконы — записанные-переписанные, на них поздние наслоения. Все-таки это XIV век. Но русская икона тем и отличается, что на ней запечатлены глубокие, сильные образы. Расцвет русской иконописи пришелся на XVI столетие. После этого в отдельных местах начался упадок, стали больше заниматься украшательством. Существовали даже целые поселения, которые занимались иконописью. К примеру, деревня Холуй Ивановской области выдавала по 2 млн икон в год. О каком-то высоком искусстве там речи не шло: одни клеили доски, другие грунтовали, третьи лики писали. Работали целыми семьями. На потребу дня. Но даже такие простейшие иконы помогали людям переносить тяготы жизни, быть ближе к Богу.И лики становятся светлее…
С течением времени Станислав Никанорович постепенно занялся реставрацией. В его руках иконы, казавшиеся безвозвратно утраченными, обретают новую жизнь. Чтобы стать профессионалом в этой области, нашему герою пришлось также осваивать технологию, покупать специальную литературу. И сегодня наберется не менее 300 написанных и отреставрированных им икон. — Я много писал для храмов, — говорит Станислав Малащук. — В Свято-Михайловском соборе в родном Мозыре на столбах при входе висят мои иконы «Знамение» и «Иисус Христос». Там же в деревянном храме Святого Георгия Победоносца несколько моих икон сгорело. А в большинстве своем они разлетелись по разным белорусским церквям, есть и в России, а также в домах простых прихожан. И каждая из них по-своему памятная, имеет свою историю. Например, белорусская икона Казанской Богородицы. Когда я начал ее реставрировать, не поверил своим глазам: одну картечину выковырял, вторую… Достал девять штук — стреляли по иконе! Как-то принесли мне большую храмовую икону Богоматери XIX века: снизу и сверху отпиленная, а с одной стороны еще и топором рубанули... Она у меня года два стояла — я не знал, что с ней делать. Лик очень красивый, проникновенный. Серьезный мастер писал. Наконец, накопив новых знаний и навыков, я дошел до этой иконы. Повыклеивал недостающие части из кусочков, шпонки вставил, грунт нанес, позолоту положил… Она сейчас где-то под Москвой в храме. Вспоминаются и написанные мной кресты. Один из них — «Голгофа» — стоит в храме в деревне Васьковка Мозырского района. Метра два с половиной. Другой я завез в магазин «Православная книга» в Минск — это было еще в 1990-е годы, когда там можно было оставить икону на реализацию. Потом однажды смотрю по телевизору: батюшка стоит в храме в поселке Боровляны под Минском, а сзади него что-то знакомое... «Да это же я писал!» — пронеслось в голове. Отрадно видеть свои работы и понимать, что они служат людям. А еще приятнее слышать, что кому-то они помогают. Как-то попала ко мне на реставрацию старая ветковская икона XIX века «Исцеление прославленного». Я такого сюжета никогда не видел, он очень редкий. Там изображен парализованный человек, наверное, после инсульта. Икона находилась в состоянии утраты, осыпи были большие. Пока я ее реставрировал, один человек, у которого целый букет болезней, осаждал меня просьбами отдать ему этот образ. Я не смог отказать. Сейчас икона в Гомеле, и этот человек утверждает, что она ему очень помогла. Да, чудес, необъяснимых с точки зрения материалистического учения, бывает много. Главное — в них верить.Спокойствие души
Являясь невероятным тружеником, демонстрируя поистине титаническую работоспособность, Станислав Малащук очень напоминает выдающегося итальянского художника эпохи Возрождения Микеланджело Буонарроти. Кроме реставрации икон, он освоил технологию восстановления металлических предметов: крестов, медно-литых монет… Купил микроскоп, сам сделал подходящие для этого инструменты, разобрался в тонкостях — и помогает коллекционерам сохранять предметы старины в хорошем состоянии. А еще Станислав Никанорович активно занимается воссозданием старого родительского дома, где многое ему приходится делать своими руками. Штукатурит, приваривает, строгает, кладет пол, признаваясь при этом, что и двадцати жизней не хватит, чтобы воплотить все имеющиеся задумки. Но, как говорится, «глаза боятся, а руки делают». И Станислав Малащук умудряется все успевать, с улыбкой отмечая, что вдохновение — это сказка для ленивых. Та же иконопись, по его мнению, требует аккуратной, неспешной работы. Для нее нужно особое настроение. — Если ты неспокоен или раздражен, делай другую работу, — говорит мастер. — А вдохновение… Я в это состояние и сам могу войти. Но, скорее, назвал бы его не вдохновением, а творческой отрешенностью. Я сажусь за стол — и уже не думаю, какую кисточку взять, как краску размешивать, все само идет. Не замечаю ничего, ушел в работу, сосредоточился — и забыл обо всем. В такие минуты мне кажется, что мною что-то движет. Высокими словами говорить не буду, но занятие иконописью помогает в жизни. И хорошо мне от этого. И на душе спокойно. Светлана БОГУШ Фото Игоря Малащенко
