Поиск

Поток

СВЕТЛОЕ БУДУЩЕЕ ДЛЯ ЧЕРНОГО ЗОЛОТА

05 Июля 2017

Современный рынок — это удивительная среда, в которой с одинаковым успехом существуют совершенно разнонаправленные тенденции. И, голосуя за «зеленые» технологии, мир одновременно щедро стимулирует плотную работу с углеводородами. Несмотря на изменения конъюнктуры, нефтедобыча и нефтепереработка по-прежнему остаются не только многообещающими, но и много дающими. Впрочем, забирает отрасль тоже немало, что легко объясняется правилом времен еще Адама Смита: доходы требуют вложений. И в идеальных условиях это устраивает всех и каждого. Только вот идеальные условия создаются разве что в лабораториях — в реальности к звездам приходится прорываться через немалое количество терний. Белорусская нефтяная отрасль в статусе локомотива экономики довольно долго показывала положительный результат. Когда же мировой рынок переполнился нефтепродуктами, цены на сырье и энергоресурсы уверенно подросли, а социальное столкнулось с экономическим, к отрасли стали возникать вопросы. Не риторические. Ответы же сегодня очевидны не каждому.

Этот суровый рынок

Да, на рыночные условия нельзя закрывать глаза. Иначе они могут больно щелкнуть по носу. Стабильное ухудшение мировой конъюнктуры, сокращение российских нефтепоставок, два года более чем лояльных цен на топливо (без учета повышения акцизов) — и сегодня общественность уже вовсю обсуждает миллионы долларов, которые белорусская «нефтянка» упустила в 2016 году. И это притом, что за отраслью — почти пятая часть всего белорусского экспорта. Обидно другое: сегодня широкие слои населения и экономическая пресса отчаянно муссируют экспортные сложности и каждую дополнительную копейку в цене на топливо, оставляя за скобками куда более стремительный рост стоимости ГСМ у братьев-славян и вдвое увеличившуюся только за последний год среднеконтрактную цену импорта российской нефти. Порядка 300 долларов за тонну — кто бы осмелился озвучить эту цифру в 2016-м? Модернизация идет, но ее, как обычно, хотелось бы завершить вчера. А тем временем мировые тенденции, налоговый маневр, взаимоотношения с поставщиками и прочие неблагоприятные факторы серьезно изменили ситуацию. Сегодня мы в цифрах видим, к чему это привело. Однако подоплека событий не столь прозрачна, как белорусский 95-й бензин. Она, скорее, ближе к мазуту, от которого отрасль сейчас как раз стремительно отказывается. Так давайте же вспомним, как все начиналось.

Глубина — наша высота

Используя не геологию, но географию, белорусская «нефтянка» сделала ставку на финансовую смелость и технологические рывки. И, пожалуй, первым мотиватором стал переход со стандарта продукции «Евро-3» на «Евро-5». Успешно модернизированная по меркам миллениума отрасль столкнулась с тем, что, продолжая выпускать «тройку», она теряет западного клиента, с удовольствием пересевшего на «пятерку». Причем теряет массово, оставляя в списке поставок разве что Центральную Африку и прочий непрофильный сектор. Конечно, любой клиент — это клиент, а диверсификация — важный фактор для экспортной ориентации. Но, отправляя танкеры со старой продукцией новым друзьям, нужно было четко осознавать, что каждая тонна «теряет» при продаже до 30 долларов чистого дохода. Так что отрасль вновь засучила рукава и вложилась в модернизацию, причем серьезно. Судите сами: с 2005 по 2010 год в технологическое обновление двух белорусских НПЗ было вложено почти 1,5 млрд долларов инвестиций в основной капитал. Для сравнения, в стабильных условиях чистый среднегодовой доход одного завода составляет на порядок меньшую сумму. Отсюда понятен процесс заимствования. Однако вкладывая, они давали себе возможность не просто выжить в новых условиях, но еще и зарабатывать в будущем. Причем сделали это своевременно: выпуск продукции «Евро-5» белорусские переработчики освоили первыми в СНГ. А вот для России с Украиной процесс погони за «пятеркой» оказался даже более патовым, чем для Беларуси. Наши восточные соседи благодаря мощной сырьевой базе понемногу выровняли на крупных предприятиях «дремучие» «Евро-0» и «Евро-1» до приемлемых стандартов, сбросив на вираже с парохода современности энное количество мелких независимых заводов. А вот бодрые южане предпочли выжать отрасль досуха без вложений. Сегодня ситуация на украинском нефтерынке наглядно доказывает, сколько стоит дальновидность. Де-юре имея значительные нефтеперерабатывающие мощности, Украина вынуждена закупать нефтепродукты, не только не зарабатывая, но и увеличивая свои затраты. Впрочем, это была лишь присказка.

Главное — маневры

Кризис перепроизводства, падение спроса на ту или иную продукцию, промышленный шпионаж, недобросовестная конкуренция, технологические битвы — сегодня эта терминология легко применима к любому бизнесу. В том числе и к нефтяному. Можно закрывать глаза на статистику, однако синхронная синусоидальная рентабельность НПЗ на постсоветском пространстве (белорусские — не исключение) наводит на мысль о едином регуляторе подобных колебаний. В теории в этом нет ничего странного и непонятного, однако на практике (с учетом изменившейся рыночной конъюнктуры) возникает немало вопросов, решать которые позволяет либо обширная сырьевая база и связанные с ней возможности добычи, либо не менее обширные денежные ресурсы. Подобных игроков можно пересчитать по пальцам. Для остальных наступило горячее время, когда от технологической подвижности стало зависеть абсолютно все. И одной из самых горячих точек, вне всякого сомнения, сегодня можно назвать налоговый маневр. Направленный на снижение зависимости российского бюджета от экспорта нефти и нефтепродуктов и отказ от субсидирования переработки за счет добычи, он сразу же дал крупным холдингам с заоблачной капитализацией тактическое оружие против целого ряда НПЗ. Нужная глубина переработки оказалась недосягаемой высотой, внутренние цены на нефть стабильно росли, а найти лишний миллиард долларов на модернизацию не представлялось возможным — и вот временные звезды стали массово превращаться в черных карликов, давая обратный ход нефтяной теории большого взрыва. Как результат — крупные предприятия сделали ставку на уменьшение выхода темных нефтепродуктов, покрывая расходы на обновление повышением цены на продажу сырья. Прочим осталось либо продавать мощности крупным игрокам, либо аккуратно идти на дно. Ни один из перечисленных вариантов белорусские НПЗ, понятно, не устраивал. Российский налоговый маневр серьезно воздействовал на белорусскую нефтепереработку. Так что выход был продиктован желанием остаться на рынке в конкурентоспособном состоянии и сохранить энергетическую безопасность — значит, вновь масштабная модернизация. Углубление переработки, начатое задолго до налогового маневра, теперь необходимо форсировать. На этот раз речь идет о еще более масштабных цифрах — в модернизацию за 2011—2016 годы уже вложено практически 3 млрд долларов инвестиций в основной капитал, и нужно еще около половины этой суммы. Всего же с 2002 по 2016 год инвестиции составили 4,9 млрд долларов. И тут мы подходим к самому жесткому уравнению. Мы видим девятизначные суммы, двухлетний дедлайн, жесткую экспортную ориентацию и самоотверженную отрасль, долгие годы принимавшую на себя внешние экономические шоки. Как уже говорилось выше, извлечь подобные деньги из собственной прибыли нереально — не имея достаточных объемов добычи и учитывая лабильную конъюнктуру рынка, не менее 75% инвестиций направляются из заемных средств. Да, банкам не требуются гарантии правительства — их вполне устраивает соотношение выделяемой суммы и фондов предприятия. Однако банки хотят видеть рентабельность. То есть стабильную и доходную работу предприятий, определяемую сегодня также и конечной ценой на продукты переработки. Внутренней в том числе. Эта цифра не может быть взята ни с потолка, ни с пола. Она жестко регламентируется десятками факторов — ценами на сырье, взаимоотношениями с поставщиками (и одновременно конкурентами), рыночной ситуацией и теми же процентами по займам. Чистая экономика: топливо не может продаваться с меньшим процентом рентабельности, чем процент выплат по кредитам. Сегодня назвать конечную цифру на бензоколонке сложно. Однако украинская ситуация черным по золоту доказывает, что при цене барреля сырой нефти в 50—55 долларов литр 92-го бензина физически не может стоить дешевле 90 центов. Прибалтика и вовсе уже сегодня стремительно приближает стоимость 95-го к заоблачным двухдолларовым высотам. А что же Беларусь? Почти два года буквально волевыми усилиями здесь держали цену топлива на «очень социальном» уровне. Однако попытка сидеть одновременно на двух стульях — финансовом и социальном — обычно приводит к падению, уж слишком широка пропасть между двумя такими важными плоскостями. Сегодня выбор упростился до банальной дихотомии — либо отрасль успевает модернизироваться в кратчайшие сроки, удерживает позиции на рынке и начинает плановое смещение в многообещающую нефтехимию; либо нефтепереработку придется сдать на милость импортеров. Правда, и регулировать цены в последнем варианте тоже будут они. Как говорится, потребителю тоже пришла пора выходить из нежного возраста широко закрытых глаз. Александр МИХАЙЛОВ, фото Дарьи ХАЧИРАШВИЛИ  

 

05 Июля 2017
905
Рейтинг: 4