О ЧЕМ СВИСТИТ ВЗРЫВНИК?

Работая над статьей, я задавала вопрос «что такое сейсморазведка?» людям, не имеющим к ней ни малейшего отношения. Одни называли сейсморазведчиков предсказателями поведения вулканов, другие — учеными, анализирующими землетрясения. Ни один из респондентов не связал указанную профессию с поиском и разведкой полезных ископаемых, а точнее углеводородов.

Рабочее утро было жарким и начиналось с пополнения запаса питьевой воды: путь к объектам сейсмической разведки «Белоруснефти» предстоял неблизкий. С Валерианом Хомичуком, начальником сейсморазведочной партии Управления полевых сейсморазведочных работ, мы встречаемся возле проходной УПСР, пересаживаемся в «Ниву» и держим путь в Хойникский район. На градуснике 39 ^оС! Утешаем себя, что так только на солнце.

Валериан Хомичук окончил Гомельский государственный университет имени Франциска Скорины по специальности «Гидрогеология и инженерная геология». Начал свой профессиональный путь в тресте «Западнефтегеофизика». Работал ведущим геофизиком в заграничных командировках: в 1994—1995 годы в Северной Корее, в 2009—2011 годы в Исламской Республике Иран. Трудился на российском Ямале. С 2015-го он начальник сейсморазведочной партии УПСР.    

«Я все тот же «полевик»

Валериан Николаевич — руководитель и наш проводник. И хотя его телефон в дороге не умолкает, поговорить все же удается. «Как начинается мой день? С чашки кофе. Люблю американо, — говорит он. — Часто, как сегодня, приезжаю в управление к 7 утра, к вахтовой пересменке. Партии работников отправляются в полевой лагерь, с ними я передаю документацию».

О геологии Хомичук мечтал еще в школе: «Представлял себя геологом с бородой, киркой. Дважды в студенчестве побывал на Тянь-Шане. Романтика! В «Западнефтегеофизике» пришлось осваивать новое направление — геофизику, но в душе я все тот же полевик».

Двойное «ку» взрывников

Перед указателем на Дубровицу останавливаемся. Сюда подъезжает «подрыв» — так спутники назвали обычный фургон (на первый взгляд). А он оказался специализированным автомобилем для развоза взрывчатки. Знакомимся с Андреем Кульченко, инженером по взрывным работам. Он сегодня ответственный руководитель взрывных работ на Макановичско-Великоборской площади, куда мы и направляемся. «Взрыв увидим?» — спрашиваю я. «Если не помешают сельхозработы и погодные условия — то да», — говорит Андрей.

Пользуясь паузой, Валериан Хомичук разворачивает на траве карту. Сплошные клеточки, непонятные разноцветные значки, прерывистые линии. «Вот участок, который проходим сейсморазведкой. Сейчас мы здесь, — начальник партии указывает на Дубровицу. — Отсюда, — он указывает точку на карте, — мы начали разматывать сейсмокабель. Дойти надо до Защебья, а это примерно 250 километров. Это — линия возбуждения, где сегодня станками пробурят скважины, — Хомичук указывает на карте красную полосу. — Сюда заложат взрывчатку и произведут взрывы. Данные сейсмических исследований в этот момент будут записаны и переданы на сейсмостанцию»… План понятен, движемся дальше.

По обе стороны грунтовки то и дело высятся колья-рогатины, на которых висит оранжевый кабель, — это первая примета, что местность исследуется сейсмиками. Трактор в поле ворошил сено, а на соседнем свежескошенном участке работник партии нес на плече бухту проводов. «Довольно часто так случается… Вчера при косьбе был порван кабель, теперь его восстанавливают», — комментирует происходящее Хомичук.

Мы в Дубровице. На лугу выстроились четыре буровых станка и водовозные цистерны. Поодаль, где расположился «подрыв», много красного. «Все взрывники ходят в специальных хлопчатобумажных костюмах только красного цвета, — Андрей Кульченко указывает на коллег, получающих в фургоне коробки с зарядами. — Такое двойное «ку», как в фильме «Кин-дза-дза», — смеется он. – Хлопок не электризуется, при движении в такой одежде не образуется статическое электричество — оно весьма опасное для взрывчатки. Техника безопасности — не пустые слова в нашем деле!»

В команде взрывников голубой рубашкой выделяется милиционер-прапорщик. Он здесь явно не случайно. Отвечая на вопросы, говорит, что каждый выезд машины УПСР со взрывчатыми веществами происходит в сопровождении охраны. «Во избежание нападения», — его немногословный комментарий.  

Раскинуть сеть — не поле перейти

Пока идет небольшая планерка и бригады получают задания, мы с Валерианом Хомичуком обследуем луг. В густой траве его наметанный взгляд сразу замечает сейсмопровода. На них датчики, похожие на морковку. Острыми концами они в земле, а сверху присыпаны грунтом. «Для лучшего контакта и уменьшения шумовых помех, — поясняет Хомичук. — Наша работа в прямой зависимости от погоды: дождь, ветер, посторонние шумы влияют на результаты исследований. Сейчас на Макановичско-Великоборской площади раскинуты 28 линий кабеля по 10—12 километров и 8 тыс. датчиков».

Валериан Николаевич находит место соединения двух кабелей. «Если их разъединить, — он указывает на черный контейнер, висящий меж проводов, — то сейсмостанция «закричит», что пропала линия. Сюда приедет машина ремонтников. Выяснят причину «пропажи» и восстановят связь».

Меня одолевают назойливые мошки, комары, слепни, почуявшие легкую наживу. Хомичук сначала словно не замечает, а потом, видя мою досаду, только смеется: «Так это никого нет! Вот в прошлом году…» Попадаю ногой в муравейник и понимаю, что было в прошлом году.

Сколько раз свистит взрывник?

Хлопают дверцы машин, команды разъезжаются к пикетам. Два с половиной квадратных километра — обследуемая на сегодня площадь. Большая ее часть приходится на перепаханное кукурузное поле. К нашему приезду каждый буровой станок уже стоит в пределах видимости. Андрей Кульченко утаптывает траву для спуска к полю. Приближаемся к опасной зоне, огороженной предупредительными флажками. Вот она линия S — здесь происходит возбуждение сейсмических сигналов. Шланг опускается в подготовленную лунку с водой. Теперь понятно, зачем цистерны с водой возле каждого станка. «Вода — составляющая часть процесса бурения, — говорит Андрей Кульченко. — В нее добавлены специальные вещества, укрепляющие стенки скважины, чтобы потом можно было спустить заряд». Бурильные трубы одна за другой наращиваются, уходя в жидкую грязь. Наконец, проектная глубина 19 метров достигнута.

Раздается резкий свисток и возгласы: «Уходим!» На безопасное расстояние, не менее 50 метров. В работу включается взрывник. Издалека видно, как он монтирует боевик. Сейчас в скважину с помощью груза на глубину 18 метров опустят 2 килограмма взрывчатки. Несколько резких движений за шнур, и заряд остается в скважине. Три свистка. Сигнал отбоя. Можно подойти ближе. «После того как будет заложен заряд на заданную глубину, взрывник смонтирует электровзрывную магистраль и доложит на сейсмостанцию о готовности пикета к взрыву, — продолжает Андрей Кульченко. — Станция даст по радиосвязи команду на взрыв и-и-и…». «Произойдет взрыв?» — не удерживаюсь я. «Нет, произойдет два свистка — боевой сигнал опасности, — говорит Кульченко. — Все уйдут в безопасную зону и только тогда — взрыв». Но, к сожалению, нам не пришлось этого видеть: пикет был еще в процессе подготовки.

Андрей Кульченко:

Пока готовится пикет, скважины с заложенной взрывчаткой никогда не остаются без присмотра: вдруг кто-то захочет похитить взрывчатку. До момента взрыва там всегда дежурит наш работник.

 

«Первый», ответь!

Как все дороги вели в Рим, так все сейсмические кабели вели к «сердцу» разведочных работ на этой площади — сейсмостанции. Она — командный пункт для всех, кто находится и в «полях», и в городке сейсморазведчиков, — сюда стекается вся добытая информация. Нам — туда! Кабину МАЗа не сразу замечаем в лесу. Оператор-геофизик Дмитрий Яцков, дежуривший на станции, и был тем самым «первым», на радиовызов которого отвечали многие, кто с нами, журналистами, общался в этот день.

«Здесь живет Бог» — так говорят геофизики о полевой сейсмостанции», — улыбаясь, Хомичук помогает подняться по крутым ступенькам.

Жилище «бога» хоть и тесновато, но для комфорта все имеется: кондиционер, микроволновка, чайник, холодильник. Большую часть кабины занимает аппаратура круглосуточного наблюдения. Три больших монитора, процессоры, накопитель информации на 4 терабайта, два сервера — геофизическое хозяйство, за которым сегодня следит Дмитрий Яцков. Ему 27 лет, 4,5 года он работает на этой станции. «Мне нравится ритм работы. Он напряженный, но интересный. Всегда новые ситуации, порой неожиданные, но они дают опыт и понимание профессии», — Дмитрий указывает на мониторы, где сменяются картины из непонятных графиков, загадочных сейсмограмм. «Будет ли команда на взрыв? Конечно, когда я увижу полную готовность», — оператор кивает на экран. «Первый, ответь!» — опять настойчиво звучит голос в рации. «На связи», — говорит Яцков и прощается.

Валериан Хомичук

Геофизики — дружные люди. Все они «полевики», их связывает совместный труд в нелегких природных условиях, на непростых местностях. Снег, дождь, град, жара — но надо работать. Везде, где не проедет техника, — «полевик» пройдет. С бухтой кабеля, гирляндами геофонов, с лопатой, по колено или пояс в грязи, через канавы и овраги, ручьи и болота. В таких ситуациях понимаешь, кто чего стоит! А трудности? Они не пугают крепких людей. Только сплачивают.

Полевой лагерь

Пыль грунтовки опережает «Ниву». Сворачиваем на бетонку, где с трудом разъезжаются встречные машины. Деревня Великий Бор, полевой лагерь сейсморазведчиков. За приземистыми корпусами фермы компактно расположились белые вагончики с логотипами «Белоруснефти». Нас встречает начальник отряда Александр Костюхин и рассказывает о городке и его жителях: «В 13 жилых вагончиках живут примерно 60 человек посменно. Выбор места диктуется наличием электросетей и большой площадкой, где может разместиться все наше хозяйство. Утро начинается с завтрака в семь часов, а в восемь бригады уже разъезжаются с полученными заданиями. Обед готовится в нашей передвижной столовой и доставляется на объекты. В 18.00 работники возвращаются. Они могут принять душ, помыться в бане, но сейчас жара — не до бани. Поэтому лучше провести время на воздухе». Фотокорреспондент замечает волейбольную сетку с вытоптанной под ней травой. Значит, есть команды, играют.

Мы заходим в командирский штабной вагон. Знакомимся с геофизиком Юрием Фальковским, который сидит за компьютером: «Здесь вся наша документация в электронном виде, планы, графики, табели, списки оборудования, техники. По электронной почте мы получаем приказы, распоряжения, информацию. Так что мы всегда в курсе событий, происходящих в объединении».

На открытой площадке возле стоянки автотехники высятся горы оранжевых кабелей и проводов с датчиками и геофонами. Геофизической паутиной они вскоре накроют исследуемую площадь, чтобы ученые смогли дать достоверный ответ на вопрос: есть ли здесь нефть?

В ремонтной лаборатории работают инженер-электроник Андрей Пинчук и наладчик геофизической аппаратуры Антон Кобец. «Сейчас с профиля привезли очередное оборудование. Что-то пострадало от грозы, что-то повреждено большегрузной техникой: комбайнами, тракторами, кое-что испортили животные, — говорит Антон Кобец. — Лисы и мыши-полевки любят попробовать на зуб геофизический кабель. Коровы, лоси, кабаны могут потоптаться по геофонам, — он показывает прибор с разрушенным корпусом. — Если электронную начинку можно спасти, мы восстанавливаем». Андрей Пинчук говорит, что электронные приборы вывозить на ремонт нет необходимости: «В случае сбоя компьютеров, сейсмической станции мы восстанавливаем программы, оперативно диагностируем и ремонтируем сервисное, взрывное, топографическое оборудование».

 В столовой встречаем Илью Тукача, из службы супервайзинга. Здесь он представляет интересы заказчика — НГДУ «Речицанефть». «Обычно я в «поле», слежу за рабочими процессами. Но сегодня пишу отчет». «И что будет в отчете?», — интересуюсь я. «В целом, партия трудится хорошо. Если и есть замечания, то они устраняются. Сейсморазведчики делают максимум теми средствами, которые у них имеются», — сказал супервайзер.

ТЕКСТ Наталья Рудева

ФОТО Вячеслав Суходольский